|
Для славян песня одна:
ждать и терпеть
и блюсти свое внутреннее славянство...
И. С. Аксаков.
Семья Аксаковых. Крепкая авторитетом отца, главы семейства, и не менее - ав-торитетом матери, дочери суворовского генерала - она олицетворяла собой какую-то высшую семейную гармонию. Эта семья как бы являла собой будущее состояние рус-ского народа и, может, всего славянства: мир и согласие. Словно мощные корни, пи-тают крону... мыслями о всеобщем гармоничном славянском народе... мыслями о гармоничном человечестве, суть которого - Община духовная, а не Монета, не Ма-мона. Многие до сих пор не понимают, а другие делают вид, что не понимают, что здесь проходит граница между Злом и Добром, между Дьяволом и Богом. Не может быть совершенного общества, где вместо души и добродетели - Вексель.
И ныне в стране нашей, впрочем, как и во всем мире идет великое и нагло ли-кующее в предвкушении вселенской победы оболванивание народов, после которого они перестанут быть народами в том понятии, когда они, говоря словами сына С.Т. Аксакова, Константина Сергеевича, «составляют общечеловеческий хор». В результа-те этого оболванивания мы тоже станем всечеловечеством, но другим, робото-безликим стадом, которым правит «богоизбранный» народ, и все это неминуемо при-ведет нас всех к концу... Да, рок витал над этой семьей, словно преждевременна, что ли, была эта почти божественная семейная гармония. После смерти С.Т. Аксакова следом, не перенеся его ухода, умер Константин, а потом другие... и ни у кого, кроме Григория Сергеевича, не было детей.
Умерли и «старшие» славянофилы: Киреевские, Хомяков... - и умирали они от самых что ни на есть народных болезней: от тифа, холеры... - потому что в букваль-ном смысле жили в родном народе. И только Иван Сергеевич Аксаков, средний сын С.Т. Аксакова (родился 8 октября 1823 г.) почти в одиночестве все еще пытался со-единить славянство перед предстоящими бедами. И не выдержало сердце неимовер-ного напряжения - он скоропостижно умер 27 января 1886 г. от разрыва сердца. От безысходной боли по разорванному славянству. В тогдашней не многомиллионной и еще не столь космополитичной Москве «100-тысячная масса самой разнообразной публики вышла отдать последний долг признательности и благодарности высокочти-мому славному гражданину и учителю. Огромная масса учащейся молодежи дружно, на перерыв, несла на руках высоко над головой белый глазетовый гроб с прахом иде-ально честного русского человека в продолжение всей дороги от университетской церкви, по Моховой, Охотным рядом, через Театральную площадь, Китайским проез-дом, Лубянкой, по Мясницкой, к Красным воротам, на Каланчевскую площадь, к во-кзалу Московско-Ярославской железной дороги. Весь этот длинный путь переполнен был сплошными толпами публики, среди которой, как между двух живых стен, тихо и торже¬ственно проносили драгоценный прах...» И похоронен он был чуть ли не един-ственный из мирских - в основанной Сергием Радонежским лавре. И отклики печаль-ные на его смерть впоследствии составили целую книгу.
И.С. Аксаков - особая, несомненно, великая и в то же время глубоко трагическая фигура не только России, но и всего славянского мира. В свое время одни его не ус-лышали, другие принципиально не захотели услышать, и в результате мы имеем сего-дняшнюю страшную славянскую и межславянс¬кую беду.
Большую будущность Ивану Сергеевичу предсказывал отец. «Иван будет вели-кий писатель», - сказал он, прочитав одно из детских произведений сына. И в слово «писатель» Сергей Тимофеевич вкладывал не только понятие «литератор», а то един-ственно на Руси истинное значение: общественный деятель, болеющий за настоящее и будущее своего народа, иначе говоря - печальник Земли Русской. Его потом так и назовут. Например, епископ Рижский и Митавский Донат перед панихидой по по-чившему И.С. Аксакову: «Скончался печальник Земли Русской об исполнении ее ис-торических заветов внутри и вне ее пределов... Скончался печальник славянства в его поисках за свою историческую судьбу, в его порывах в восстановлении его славян-ской личности, в убеждениях, в науке, в общежитии, в языке, в гражданском строе жизни!..»
«Потеря невосполнимая, - писали «Современные известия». - И.С. Акса¬ков был не только литератор, публицист и общественный деятель, он был - знамя, обществен-ная сила. В этом было его главное значение, и потому-то особенно тяжела его потеря, и именно теперь, когда положен на весы вопрос: достойно ли Россия встретит надви-гающиеся события, а они касаются тех глубоких ее задач, того коренного призвания, которым и посвящена была вся жизнь покойного».
«Нечего и говорить о значении этой потери... для русского и славянского мира, - отозвалось «Новое время». - Закатилась одна из самых ярких звезд, какие когда-то блестели на небе русского общественного слова... Не русский талантливый писатель только скончался - скончался общественный трибун, обладающий даром зажигать сердца, никогда ни единым словом не изменив¬ший своему призванию. Он нес свое знамя в течение многих лет твердою непоколебимою рукою, ни разу не опуская его, нес как мужественный воин, с верой в то дело, которому служил и которое не оставил и тогда, когда смерть явно подкрадывалась к нему, и когда все близкие настаивали на том, что ему необходимо успокоение. Но, как неустанный борец, он успокоился толь-ко в неизбежном, конечном жилище человека...»
На смерть И.С. Аксакова отозвался практически весь славянский мир. После многих веков разобщения он, может, только после смерти И.С. Аксакова почувство-вал себя вновь, и, к сожалению, ненадолго, единым славянством. Но неужели для это-го обязательно нужна была его смерть?!
Сербская газета «Застава» писала: «... Нам тяжело стало, точно мы потеряли свет. Иван Аксаков был великан. Когда он говорил, голос его раздавался по всей Ев-ропе, и к его голосу прислушивались на том широком пространстве, куда простирает-ся великая Россия. До сих пор не было публициста с большим значением, чем Акса-ков. Любовь Аксакова обнимала все славянство одинако¬во. Если бы мы жили при бо-лее благоприятных обстоятельствах, Аксаков, без сомнения, простер бы свою любовь на все человечество, но он видел, что славяне всех более угнетены, что они не имеют ни защитника, ни друга в широком мире, и он встал перед Россией и сказал: «Теперь мы должны заступиться за них!..» А на панихиде в Белграде в соборной церкви (она совершалась с двадцатью священниками) архимандрит Никифор Дудич ска¬зал: «Он принадлежал к тем редким не только между русскими, но и европей¬цами, великим людям, к чьим словам и речам прислушивалась в последнее время вся политическая и образованная Европа. Это была сила нравствен¬ная - сила ума, сила философская, си-ла без власти штыка. Русский народ вправе гордиться этим. И русская молодежь пусть изучает жизнь, светлый характер и великие патриотические дела своего Акса-кова. Аксаков, вдохнов¬ленный идеей духовного единства всех славян, одушевленный братскою славянскою любовью и христианскими идеалами, энергически поднимал свой мощный голос за освобождение сербов и болгар... Сербский благодарный народ не легко забудет имя великого Аксакова и его братскую любовь и помощь в самые тяжелые дни своей новой истории».
И чехи скорбели по нему: «Горько опечалится не только вся громадная Святая Русь - зарыдает весь пробужденный широкий мир от Урала и Кавказа до Шумавы и высот Дормитора..» (газета «Narodni Listy»). И словаки: «Умер великий муж славян-ский, истинный друг нашего словенского (словацкого) народа» (журнал «Slovenske Pohlady»).
Согласитесь, вышеприведенные выдержки для многих - откровение. Не то что-бы нашей молодежи изучать «жизнь, светлый характер и великие патрио¬тические де-ла» И.С. Аксакова - это имя сознательно было исключено из нашей памяти, более то-го: на нем умышленно было выжжено, как, впрочем, на всех славянофилах, титло, по-добно тем, что выжигали на ворах и разбой¬никах. К этому уже в наше время успел приложить руку «великий гуманист», создатель водородной бомбы А.Д. Сахаров: «Дух славянофильства на протя¬жении столетий представлял собой страшное зло». Не забуду, как в Минске, на Празднике славянской письменности и культуры, чуть ли не с ненавистью отшатнулась от меня («Он же славянофил!») до того любезничавшая со мной и считающая себя весьма просвещенной латышка, более того, научный со¬трудник Латвийской национальной библиотеки, когда я свое выступление посвятил И.С. Аксакову. Она даже не подозревала (и тем более не подозрева¬ют о том нынеш-ние латышские и эстонские лидеры), что И.С. Аксаков приветствовал создание газет и школ на латышском и эстонском языках и за поддержку в своих статьях стремления народов Прибалтики к самостоятель¬ности не раз получал предостережение цензуры и что на его смерть с болью отозвались и латышские газеты: «Во внимание к великому значению И.С. Аксакова вообще и к теплому его заступничеству за латышей в осо-бенности, представители латышской печати послали глубоко огорченной вдове теле¬грамму: «Аксаков был горячим защитником и наших интересов» («Rota»); «... он не-уклонно защищал интересы небольших славянских племен, а также и интересы ла-тышского народа» («Baltigas Wehstue»).
И тем более уж откровение, что И.С. Аксаков не просто выступал в защиту сла-вянских народов, а сыграл исключительную роль в судьбе их. Вот, напри¬мер, вы-держка из сербской газеты «Браник»: «Ныне всякий добрый серб в Сербии с благо-дарностью вспоминает русское имя, черногорец, произнося русское имя, скидает шапку. Что это так - это великая заслуга Аксакова. В славянских комитетах, которые материально поддерживали славян на Балка¬нах, ему принадлежало решающее слово, он заставил русский народ возго¬реться гневом на турецкие насилия, он подвинул официальную Россию па войну с Турцией, и таким образом возникли свободные государства на Балканах».
Газете «Браник» вторил, уже говоря о белорусском народе, протоиерей И. Котович на панихиде в Виленском Свято-Духовом монастыре: «Не забудет и За-паднорусский край Ивана Сергеевича! Нужно было иметь много мужества и сознания гражданского долга, чтобы так бесстрашно восстать на защиту попранной и унижен-ной русской народности в здешнем крае, как восстал Иван Сергеевич в 1862 и 1863 гг. Со свойственной ему прямотой он открыто проповедовал великий грех русского об-щества и русских ученых - забвение про существование Белоруссии, общерусских основ ее жизни и подвигов ее сынов; он прямо ставил вопрос, что здешний народ - господин и хозяин той земли, которую поляки всюду прославили Польшей и этой ложью заслепили глаза русскому обществу, он убеждал белорусов... стряхнуть в своем домаш¬нем быту польскую речь и польские обычаи... Оживление в Западной России было весьма велико; взоры мыслящих людей постоянно обращались к Москве, к Аксакову: что думает, что скажет он. Почти все проекты преобразования в крае или проходили через его руки или не чужды были его указаний или косвенного влияния».
И. С. Аксаков был глубоко православным человеком, но одинаково любил все славянство, хотя ему было горько, что исторически оно оказалось разроз¬ненным в ве-ре, - в этом он видел будущие беды. Его мучила славянская междоусобица. Он и умер-то раньше времени, съедаемый этой междоусоби¬цей и слепой политикой рос-сийского правительства. Или, как писал некто, скрывавшийся под инициалами «Н.П.» в «Гражданине»: «К числу причин, сведших его в могилу, мы несомненно уверены, относилось и то глубокое страдание, которое испытывал он при виде направления, принимаемого поли¬тикой в Балканском вопросе. Говорят, была болезнь сердца, одна-ко врачебные знаменитости даже за несколько часов до кончины обещали ему еще много лет «спокойной жизни», но когда к физической болезни сердца присоединяют-ся еще нравственные удары, бьющие в то самое место, чем жил и для чего жил чело-век, сосуд не устоит, и нравственное страдание прекратит физическую жизнь».
Очень трудно коротко рассказать об И.С. Аксакове.
Принципиальный государственный чиновник: уже в молодости ходили легенды о его беспримерной честности, его назначение «заставляет трусить каждое присутст-венное место». Известный поэт (хотя сам он невысоко ставил себя как литератора) - кому в России неизвестны ставшие хрестоматийными строфы из его поэмы «Бродя-га», которая, несомненно, была предтечей некра¬совской поэмы «Кому на Руси жить хорошо?» Блестящий публицист, но почти все его статьи, оригиналы которых, к со-жалению, не сохранились, были подвергнуты цензурным искажениям, и мы никогда не прочтем их в полном и истинном виде. Пытливый ученый-исследователь: за опи-сание украинских ярмарок - а он любил Украину, наверное, не меньше России - ему была присуждена Константиновская медаль Географического общества и Деми¬довская премия Академии Наук. Председатель Общества российской словес¬ности. Издатель, каких мало было на Руси: первый же выпуск его «Московс¬кого вестника» обратил на себя внимание не только читателей, но и цензуры, а второй выпуск вооб-ще был запрещен, а сам И.С. Аксаков лишался «на будущее время права быть редак-тором какого бы то ни было издания». Но редактором был до последних дней - «День», потом «Русь».
Особое место в биографии И.С. Аксакова занимает его деятельность как основа-теля, идейного вождя и руководителя Московского славянского благо¬творительного комитета, во главе которого он стоял более 30 лет. Под его руководством Комитет иг-рал ведущую роль в организации и координации других славянских комитетов стра-ны. И.С Аксаков чувствует себя счастли¬вым, когда в июне 1867 года ему удалось со-брать в Москве представителей всех славянских народов, своего рода первый Между-народный славянский собор. Во время торжественного приема в честь дорогих гостей он поднял чашу за братство между всеми славянами: «Отныне это братство призвано стать не отвлеченною только, абстрактною, как говорят немцы, идеей, не платониче-ским только бесплодным чувством, а действительным, деятель¬ным, животворящим фактом. Братство! Братья! Как много сказано этими словами, невольно повторишь слова Хомякова:
О, вспомнишь ли, что это слово «братья»
Всех слов земных дороже и святей?!
Я прибавлю: оно не только святей, но и сильней. О каком братстве говорим? О братстве полсвета!.. Славянское братство не умещается в рамки географических и по-литических отношений... Но что такое братство? Брат¬ство значит любовь и равенство. «Все велики, все свободны», - так сказал Хомяков о славянстве. В братстве нет ни низших, ни высших; братья - это значит все равны. Кто из них лучше и кто сильнее, на том лежит и больше ответственности. Оттого, кто много имеет, больше и требует-ся. Обязанность сильного - помогать слабому. На России лежит великая обязанность: Россия должна осуществить на земле славянское братство и призвать всех братьев к свободе и жизни. Будем же блюсти это наше братство как наше величайшее богатст-во, как наше драгоценное сокровище, как завет истории! Да будет далек от нас дух сомнений и гордости: да познаем все мы Дух славянства! Все остальное приложится нам! Мы все здесь - рабочие одного общего дела. Дело это - осуществление славян-ского братства. Господа! Поднимаю тост за нашу общую славянскую работу!..»
И.С. Аксаков принимает активное участие в оказании помощи Сербии и Черно-гории в их освободительной борьбе против Турции. Он помогает пере¬править через границу генерала М.Г. Черняева, который должен был возгла¬вить сербскую армию и отряды русских добровольцев, организует заем серб¬скому правительству и сбор средств на нужды борющегося сербского народа. За четыре месяца Московскому ко-митету удалось собрать около 600 тысяч рублей. И.С. Аксаков писал: «Две трети по-жертвований внес наш бедный, обремененный нуждою, простой народ... Пожертво-вания по общественной лестнице шли в обратной прогрессии: чем выше, чем богаче, тем относитель¬но слабее и скуднее. Наши денежные знаменитости не участвовали во-все, а если и участвовали, то в самом ничтожном размере во всероссийской народ¬ной складчине».
Главные силы И.С. Аксакова были сосредоточены на вербовке доброволь¬цев. Вот когда пригодились навыки, приобретенные им в бытность квартир¬мейстером и казначеем Серпуховской дружины во время войны. Доброволь¬ческое движение нача-ло носить всенародный характер, но, как ни странно это может показаться, для И.С. Аксакова, его организатора и руководителя, было характерно ограничение движения посылкой преимущественно военных спе¬циалистов, офицеров. Он понимал, что уча-стие в боях необученных добро¬вольцев не приведет к перелому в ходе войны, добро-вольческое движение он рассматривал, скорее, как средство давления на собственное правительство. С.А. Никитин в книге «Славянские комитеты в России...» был, веро-ятно, прав, когда писал: «Аксаков и славянские комитеты, посылая добровольцев в Сербию, боролись не столько с турками, сколько с русским правительством... Они хо-тели этим самым вынудить правительство к объявлению войны...».
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. И.С. Аксаков проводит огром-ную работу по организации помощи болгарским дружинам. Один из современников рассказывал: «Мне случилось быть на одном приеме у И.С. Аксакова. Помню, что го-лова закружилась от этой массы людей всякого звания, как поток, нахлынувшей в его приемную, и как сердце усиленно билось и умилялось от бесчисленных проявлений народного энтузиазма. Как вчера, помню этих старушек и стариков, на вид убогих, приходивших вносить свои лепты для славянских братий, в каком-то почти религиоз-ном настроении, и в этой толпе заметил одну старушку, на вид старую, долго разво-рачивавшую грязненький платок, чтобы достать из него билет в 10 тысяч рублей».
Вот где пригодились его связи с купечеством. Оружие, покупаемое в Германии, бесплатно провозилось в Одессу по железной дороге, где грузилось на пароходы. Все больше говорили, что освободительное движение славян получило в лице И.С. Аксакова своего Минина. Болгары называли своих ополченцев «детьми Аксако-ва», потому что через Аксакова они получили, в частности, 20 тысяч винтовок, 12 крупповских пушек, даже военная форма, так называемая «пехотная болгарка» была придумана им.
Зимой 1878 года русская армия, сломив сопротивление турецких войск, стала продвигаться к Константинополю, и 19 февраля в Сан-Стефано был подписан предва-рительный мирный договор. Согласно ему, Болгария превра¬щалась в самостоятельное княжество, Турция признавала независимость Сербии и Черногории. Но под давлени-ем Англии и Австро-Венгрии русское правительство на Берлинском конгрессе согла-силось на передачу Южной Болгарии под власть Турции.
И.С. Аксаков рассматривал это решение как предательство интересов всех славян. 22 июня 1878 года он выступил с необычайно резкой по форме речью на собрании Мос-ковского славянского комитета, деятельность которого к этому времени уже была ог-раничена правительством и подчинена контролю министерства внутренних дел, в рас¬чете, что его речь будет опубликована за границей, а в России будет известна «выс-шим мира сего, а мне только этого и нужно». Речь И.С. Аксакова произвела большое впечатление не только в России. Как писал А. Никольский в «Историческом вестни-ке», «и хотя славянское общество было тотчас закры¬то, и сам И.С. Аксаков был вы-слан из Москвы в деревню, но Берлинский трактат был принят Россией не в той оцен-ке, какую дали ему наши дипломаты, а в той, какую дало ему патриотическое прокля-тье Аксакова...» Особый резонанс эта речь получила в славянских странах, особенно в Болгарии. Была даже выдвинута идея предложить Аксакову болгарский трон.
Русскому же правительству, увы, И.С. Аксаков казался чуть ли не опаснее наро-ждающегося класса революционеров. Вынужденное молчание И.С. Ак¬сакова дорого обошлось России: как свидетельствовало «Новое время», «пос¬ле прекрасной речи о Берлинском трактате Аксаков должен был надолго замолчать, а бывшие министры внутренних дел преследовали всякое проявле¬ние русской мысли. В эти десять лет молчания народились в обществе самые вздорные идеи нигилизма... Деятели в это время были люди, которым русская мысль, русское чувство были непонятны, хотя и носили некоторые славные русские фамилии, но в душе не принадлежали ни к какой национальности. Пошлость и умственная ничтожность этих деятелей были ясны для Аксакова, он указывал на трагические ее последствия, предостерегал...» Увы...
Трудными были последние годы И.С. Аксакова. В декабре 1885 г. нависла угро-за закрытия последней его газеты «Русь». 26 января 1886 г. он писал одному из своих корреспондентов: «Как трудно живется на Руси!.. Есть какой-то нравственный гнет, какое-то чувство нравственного измора, которое меша¬ет жить, которое не дает уста-новиться гармонии духа и тела, внутреннего и внешнего существования. Фальшь и пошлость нашей общественной атмосфе¬ры и чувство безнадежности, беспроглядно-сти давит на нас».
На следующий день его не стало. Не стало человека, суть которого можно выра-зить двумя короткими фразами-цитатами из его «Автобиографии»: «Ни¬каким награ-ждениям знаками отличия не подвергался», и из сербской газеты «Застава»: «Если бы мы жили при более счастливых обстоятельствах, Акса¬ков, без сомнения, простер бы свою любовь на все человечество», хотя в то же время кто-то из его современников говорил, что чувствует себя русским в трех случаях: когда слушает древние песнопения, когда слышит русскую народ¬ную песню и когда читает статьи Ивана Сергеевича Аксакова...
Минуло 100 с лишним лет. Век назад взволнованная Иваном Аксаковым Россия спасла Сербию, Болгарию, другие славянские страны. Не будет пре¬увеличением сказать, что Иван Аксаков вынудил Александра II стать царем-освободителем, как его до сих пор благодарно зовут в славянских странах.
Попробуйте перечитать статьи Ивана Аксакова. Вы будете поражены: они напи-саны словно сегодня! Может быть, сегодня они даже более злободневны, чем век на-зад. Увы, ныне в России нет личности, равной Ивану Аксакову. Заразившись сата-низмом и отказавшись от своего исторического предназна¬чения, Россия ныне на краю бездны. Ныне она, увы, не способна защитить даже себя. Простите нас, братья-славяне! В нынешней трагедии Югославии и наша великая вина. Хотя бы в том, что, как писала век назад сербская газета «Браник», «мы потеряли веру, что за высокими горами, за широким морем живет великий народ, который не отступится от нас и не может отступиться».
Все, что мы ныне имеем со славянами и между славянами, все, что мы имеем ныне с Россией, печальный результат и того, что век назад не прислу¬шались к Ивану Аксакову. Он уже тогда явственно видел сегодняшние беды, если мы будем врозь, - его же заподозрили в скрытой корысти. Об этом писал и другой великий славянин - Ф.М. Достоевский: «Но, увы, чуть ли не вся интеллигенция райи хотя и зовет Россию на помощь, но боится ее, может быть, столько же, сколько и турок: «Хоть и освободит нас Россия от турок, но поглотит нас и не даст развиться нашим национальностям», - вот их недвижи¬мая идея, отравляющая все их надежды! А сверх того у них и теперь уже сильней разгораются и между собой национальные соперничества; начались они, чуть лишь просиял для них первый луч образования».
Можно подумать, что эти слова написаны сегодня. К сожалению, худшие пред-видения Ф.М. Достоевского сбылись - и касательно России, и касательно всего чело-вечества. Не оправдались его надежды и на славянский союз. В том числе и по при-чине все той же межславянской подозрительности.
О, как боятся они, ликующие ныне победу, нового славянского единства! Как они боятся исторически сложившегося в границах России славяно-тюрк¬ского союза! Более того, они лучше нас представляют, что это за великая нравственная сила: семья Аксаковых, генетически восходящая к славянам и тюркам, яркий пример тому, и по-тому их так радует дюжина «независимых» государств на истерзанном теле России.
Что нас ждет впереди?
«Ни одна из надежд, ни одно из задушевных желаний Аксакова не имеет впере-ди себя ясного будущего. Церковь осталась в том же своем положении: укрепление и развитие внутренней ее жизни по-прежнему идет шатко и медленно, и невозможно предвидеть, откуда появится поворот к лучшему. Славянские дела свидетельствуют, что духовное значение России не разви¬лось. После подвигов, достойных Аннибала или Александра Македонского, мы вдруг с сокрушением видим, что старания ино-странцев и их политическое и культурное влияние берет верх над той связью по кро-ви, которая соединяет нас со славянами. Но ведь весь узел славянского вопроса за-ключается именно в нашей культуре, и если самобытные духовные и исторические наши силы не развиваются, если наша религиозная, политическая, умственная и ху-доже¬ственная жизнь не растет... то мы неизбежно должны отступить для славян на задний план, сколько бы мы крови не проливали. Какая же для нас надежда в этой борьбе? Становясь грудью за единоверцев, мы должны спрашивать себя: не убывает ли в нас и в них та вера, в которой весь смысл дела и вне которой бесплодны все подвиги?..».
Кто из наших современников сказал эти горькие слова и задал эти горькие во-просы? В.Г. Распутин? Он вполне мог сказать эти слова и задать эти вопросы. Увы, они заданы тоже более ста лет назад - Н.Н. Страховым. Но, Боже мой, холод бежит по спине - ныне они еще более злободневны.
Н.Н. Страхов далее писал: «Все это и лучше и яснее всякого видел и чувствовал Аксаков. Потому больше чем когда-нибудь ему было тяжело перед смертью. Не могу выразить, как изумили, как больно поразили несколько унылых слов, вырвавшихся у него в последних письмах и тем сильнее пора¬жавших, что выходили из уст такого бо-гатыря. «Чувствуешь, - писал он между прочим, - что настоящий переживаемый на-ми период - долгий период и его ничем не сократишь». И вот ему не довелось пере-жить этот период, смерть избавила его от этого страдания... Нет, для себя он умер во-время. Благочести¬вые люди верят, что смерть всякого человека совершается не без соизволения Божия. И на этот раз мы как будто можем понять смысл этого соизволе-ния. Аксаков довольно потрудился, и верный раб был, наконец, отпущен со своей ра-боты. Что с нами будет? Конечно то, чего мы заслуживаем».
Словенская газета «Уставность» в одно время с Н.Н. Страховым писала: «Все заслуги и широкую деятельность Аксакова оценят лишь наши потомки через не-сколько поколений, оценит история». Надеюсь, пришло то время. Как и надеюсь, что имя И.С. Аксакова у нас не столько в прошлом, сколько в будущем. Только нужно ре-ально смотреть в это будущее: все сказанное И.С. Аксаковым и Ф.М. Достоевским о великом предназначении России верно только в том случае, если она снова будет сиять тем же огромным духовным значением, если она снова будет тем же высоким организмом.
Сегодня как никогда злободневны слова, сказанные архимандритом Никифором Дудичем 8 марта 1886 г. в Белграде на панихиде по почившему И.С. Аксакову: «Со смертью Ивана Сергеевича Аксакова угасла блестящая звезда на русском просторном небе, - звезда, какие и у великих народов, как русский, появляются лишь веками, - рассыпавшая от края и до края великой России свои теплые лучи, которые согревали русские народные сердца, освещали русскую историческую жизнь, поддерживали русский народный дух и укреп¬ляли русскую народную мысль.
Сияние этой блестящей звезды переходило за пределы русского царства и про-стиралось на края и земли южных западных славян, оживляя и укрепляя их вековые надежды на свободу, исторические и народные права, пробуждая и развивая в них сознание духовного единства всех славян. Вот та крепкая духовная связь, связь пле-менная, связь родства между северными, южными и западными славянами, о которой усердно заботился Аксаков и которую должны развивать все истинные славянские патриоты, радеющие о преуспе¬янии, просвещении, свободе и независимости родного народа. Это верное ручательство за существование отдельных славянских племен вне России... Это та сила, перед которой трепещут противники славян, радующиеся раз-дору между ними и желающие им вечного рабства у чужеплеменников, - сила, кото-рой и врата адовы не одолеют, когда она разовьется и окрепнет».
И сегодня, как 100 лет назад, злободневны слова чешской газеты «Narodni Listy»: «Да, конечно, в Аксакове народ русский потерял одного из величайших деяте-лей, а все остальное славянство потеряло защитника и преданнейшего друга. Но по-теряли ли мы его совсем и совершенно? Никоим образом. Люди такого духа и значе-ния оставляют по себе для счастья народов светлый путь, ничем не затмеваемый: это лучи светлых идей, которые освещают потомству путь и тогда, когда уже самая звез-да потухла».
Так будем же вместе прокладывать этот путь, чтобы крепла та сила, которой и врата адовы не одолеют! Или убывает в нас всех та вера, в которой весь смысл дела и вне которой бесплодны все подвиги?!
Что с нами будет? Конечно то, чего мы заслуживаем. Все зависит от нас самих. И.С. Аксаков, надорвавшись, был Богом отпущен со своей работы. Давно пришло наше время, - а мы к ней по-настоящему еще не приступали!
М.А. ЧВАНОВ,
вице-президент Международного фонда
славянской письменности и культуры,
председатель Аксаковского фонда,
секретарь Союза писателей России
|
|
