|
Константин Сергеевич Аксаков - самый замечательный и, в то же время, самый малоизученный идеолог славянофильства. Известно, что это направление русской общественной мысли представляло романтическую реакцию на банкротство европейского рационализма XVIII века и политическую реакцию на начавшийся в 1 830-1850-е годы упадок Российской империи. Славянофилы первыми почувствовали и отразили в своих пламенных посланиях надвигавшуюся на Россию катастрофу. Наиболее последовательным и бескомпромиссным проводником этих идей был Константин Аксаков. "Откуда происходит внутренний разврат, взяточничество, грабительство и ложь, переполняющие Россию? - спрашивал он Александра II. - (Почему на этом) внутреннем разладе выросла бессовестная лесть, уверяющая во всеобщем благоденствии? (Потому что) правительство вмешалось в нравственную жизнь народа... перешло таким образом в душевредный деспотизм, гнетущий духовный мир и человеческое достоинство народа и, наконец, обозначившийся упадком нравственных сил в России - с общественным развращением". По мнению К. С. Аксакова, этот "душевредный деспотизм" поразил Россию где-то около 1700 года во время петровских преобразований. "Чем долее будет продолжаться петровская правительственная система, делающая из подданного раба, - утверждал он, - тем более будут входить в Россию чуждые ей начала., тем грозней будут революционные попытки, которые сокрушат, наконец, Россию, когда она перестанет быть Россией".
К. Аксаков, как и другие славянофилы, считал, что современный ему мир переживает глобальный духовный кризис. Исторический источник этого кризиса он видел в секулярном Просвещении - в отказе Запада от религии как духовной основы политики, в его, Запада неспособности осознать, что не индивид, нация является фундаментом задуманного Богом миропорядка. "Народ, - писал «Аксаков, - есть та великая сила, та живая связь людей, без которой и вне которой отдельный человек был бы бесполезным эгоистом, а все человечество - бесплодною отвлеченностью".
К. Аксаков указывал в своих работах на провиденциальную роль православия, единственно способного спасти мир на краю бездны, и на Россию как на носительницу этой великой миссии. Он отрицал вмешательство правительства в нравственную жизнь народа, но в равной степени отрицал и вмешательство народа в государственную власть при помощи парламентаризма. Обоим противопоставлялся принцип авторитарной власти, которая должна быть неограниченной, потому что только при ней монархический народ может отделить от себя государство, предоставить себе жизнь нравственно-общественную, стремление к духовной свободе.
К. Аксаков, как и другие славянофилы, не признавал центрального постулата западной политической мысли о разделении властей (как институциональном воплощении нейтрализации порока пороком). Он противопоставил ему принцип разделения функций между светской и духовной властями - государством, охраняющем страну от внешнего врага, и православной церковью, улаживающей внутренние конфликты нации. Мизантропической философии Т. Гоббса К. Аксаков противопоставил пусть наивную, но чистую веру в отношении любви и добра во всей иерархии человеческих коллективов, составляющих общество - в семье, в крестьянской общине, в монастыре, в церкви и в нации. Нация-семья, не нуждающаяся ни в парламентах, ни в политических партиях, ни в разделении властей, стала его идеалом. Как и семье, нации не нужны правовые гарантии или институциональные ограничения власти. Как и в семье, конфликты нации должны улаживаться авторитетом, а не конституцией.
Идеал нации-семьи предполагал необходимость избавления от порочных влияний Запада и, следовательно, духовное возрождение, нравственную революцию, в ходе которой Россия вернется "домой", к своим чистым сельским истокам, в допетровскую Русь, предположительно не ведавшую ни деспотизма, ни полицейского террора, ни официальной государственной лжи.
Однако наибольшей заслугой К. Аксакова и других старших славянофилов стала не столько борьба против западной политической мысли, успешно продолженная их последователями, сколько мужественное сопротивление обожествлению российского государства (чем грешили лучшие из лучших русских умов того времени - Пушкин, Тютчев, Белинский, Гоголь, Вяземский, Жуковский, Надеждин) и языческой вере в непогрешимость власти. Не случайно, борьба К. Аксакова с культом личности Николая I в 1830-е годы "откликнулась" варварским уничтожением фамильного захоронения Аксаковых в 1930 году.
Механизм официального национализма был устроен коварно. Триада "православие, самодержавие и народность" искусно переплетала деспотизм с религией, реакцию с патриотизмом, крепостное право с национальным чувством. Каждый, кто поднимал руку на деспотизм, рисковал ударить по национальному чувству, восставая против реакции, он бросал вызов религии и патриотизму. Это была изобретательно придуманная конструкция, идеологическая ловушка огромной мощи, неуязвимая для либеральной критики. Только приняв ее, можно было оторвать "гений нации" от деспотизма, "народность" от крепостного права, православие от политического идолопоклонства.
Именно эта функция и выпала на долю К. Аксакова и других старших славянофилов в русской политической истории. Именно с позиции защиты православия атаковали они официальную религию - как ересь. Именно с позиции защиты неограниченной власти, атаковали они обожествление государства - как кощунство. Именно с позиции оскорбленного национального чувства атаковали они "официальную народность" - как извращение. Короче говоря, они выступили борцами за секуляризацию власти. Славянофилы бесстрашно провозгласили, что образовалось иго государства над землею, и русская земля стала как бы завоеванною, а государство завоевательным. При этом русский монарх получил значение деспота.
Таким образом, на основании вышеизложенного можно сделать предварительный вывод о том, что ретроспективная романтическая утопия К. Аксакова отвергала как западные либеральные ценности, так и отечественную тоталитарно-крепостническую "народность". Как пишет современный исследователь "русской идеи" А. Янов: "Славянофильство, превосходно усвоившее тактику идейной борьбы в эпоху диктатуры, оказалось совершенно не готово к реальности политической борьбы в эпоху реформы. Как все утописты, славянофилы точно знали, что именно они отрицают и лишь приблизительно - что утверждают. Их ненависть была предельно конкретна, а любовь расплывчата и абстрактна".
Считается, что К. Аксаков, умерший в 1860 году накануне российских либеральных реформ, не успел создать позитивной политической программы. Однако не следует забывать, что его творческое наследие до сих пор не собрано и почти недоступно широкому читателю. В последние годы усилиями В. А. Кошелева было опубликовано несколько неизвестных ранее работ К. Аксакова позволяющих усомниться в прежних категоричных выводах. Черновой набросок статьи "Рабство и Свобода" оказался последним "письменным" завещанием Константина Сергеевича, не утратившим своей актуальности и сегодня: "Желая выйти из очевидного рабства ~ деспотизму, - не впадите в рабство истинное - свободе" . Это было сказано в те годы, когда только славянофилы понимали, что безбожный гуманизм и культ разумной выгоды ведут к нравственному ослеплению и падению.
Кризис европейской культуры, о котором писал К. Аксаков, принес свои злые плоды в XX веке не только в виде революционных потрясений и кровавых фашистских режимов, но и в виде внешне цветущих западных демократий, стоящих на пороге духовной гибели. "Рабство свободе" поразило и нынешнюю постперестроечную Россию, в которой царствуют правовой и моральный беспредел, выдаваемые иными политиками за торжество демократии. И вновь на Руси сносят памятники и спорят о перезахоронениях, демонстрируя в очередной раз неистребимость в отечественном общественном сознании рабской психологии. "Освобождение от рабства совершается не через устранение предметов рабства, - писал К. Аксаков. - Если не будет предмета рабства, но чувство рабства останется, то сейчас же явится, вместо разрушенного, новый предмет поклонения..."
В отличие от западников, видевших только внешние оковы (самодержавие, крепостное право и пр.), славянофилы неизмеримо глубже видели природу зла прежде всего в самом человеке, устремляя главные свои усилия на самоусовершенствование (что не мешало им, однако, не быть равнодушными и к общественному злу). К неустанной работе над собой призывал и К. Аксаков: "Всегда все дело внутри, в духе. Истребите, вырвите рабство, вырвите холопское отношение, - и тогда вы освободите человека. Тогда предмет рабства потеряет для вас весь свой авторитет..."
Формированию свободного человека были посвящены и мемуарные книги Сергея Тимофеевича Аксакова (отца Константина) - "Семейная хроника" и "Детские годы Багрова-внука". В них нашли свое уплощение многолетние размышления отца и сына о судьбах русской православной культуры. И хотя в этих книгах нет пространных рассуждений о вере, и герои не осеняют себя поминутно крестным знамением, тем не менее каждая их страница освещена тихим евангельским светом. Любопытна и духовная эволюция семьи Багровых. Если старшее поколение этих провинциальных помещиков живет по неписанным законам патриархальных традиций, то их просвещенные дети испытывают внутренние противоречия от соприкосновения с чуждой их идеалам крепостной российской действительностью. Однако автор "Семейной хроники" снимает разлад между поколениями не бунтом детей против отцов, а подвигом взаимного смирения во имя любви. Не случайно перипетии любовных отношений и брака молодых Багровых занимают так много места в книге. При всей типичности этого события для провинциального дворянского быта конца XVIII века, это не рядовой брак. Автор изображает здесь не простой физиологический акт, не сделку между семейными кланами, не слепую страсть и не мимолетный романтический порыв, а глубокую и чистую любовь (отнюдь не идеализированную), преображающую не только самих героев, но и их родителей. Итогом этой любви становится прекрасная семья, речь о которой пойдет в "Детских годах Багрова-внука". Молодой супружеской чете Багровых пришлось испытать немало трудностей и страданий, прежде чем ей удалось вымолить у тяжелой болезни своего первенца Сережу. Этот чуткий и обаятельный мальчик стал своеобразной наградой и утешением старшим Багровым за их скромный душевный подвиг. Рано приобщившийся к чтению, тонко чувствующий ребенок запечатлевает своим любящим сердцем гармонию окружающего его мира. Этот чистый и мудрый детский взгляд на жизнь приближает произведение С. Т. Аксакова к нерукотворным творениям Природы, делая его "Детские годы..." книгой на все времена. Но главный урок итоговой работы отца и сына состоит, как нам кажется, в той полноте и цельности умозрения, которые составляют отличительный признак христианского любомудрия. Аксаковым в этом произведении удалось преодолеть главный недостаток западной культуры - раздвоение и рассудочность.
Господство рассудка над интуицией и верой привело к тому, что западная цивилизация стала по своей внутренней сути безбожной и материалистической, идя дорогой капитализма к своей духовной гибели. Путь, пройденный Россией в XX веке под знаменем марксизм, привел к еще более быстрому и сокрушительному краху. Аксаковы ж искали пути спасения в глубине души, в смирении и братстве. По их мнению, только устремленность к Богу может дать чистоту первозданную цельность духа, без которых невозможна подлинная свобода. Они вовсе не призывали русских замкнуться в своей национальной обособленности: "Да, нужно признать всякую народность, - писал К. Аксаков, - из совокупности их слагается общечеловеческий хор".
Исходя из известной нам части творческого наследия К. Аксакова, можно сделать вывод о том, что его "третий путь" для России предполагал строительство "земского государства" с неограниченной авторитарной властью "отца нации" - монарха и верными ему свободными "сынами", огражденными от произвола богачей и чиновников сильным местным самоуправлением. И хотя романтическим проектам К. Аксакова не суждено было сбыться ни в XIX, ни в XX веке, зерна брошенных им оригинальных идей еще долго будут сохранять способность к невиданным всходам. Он был одним из первых в России рыцарей нового Средневековья, идущего на смену угасающей современной цивилизации, по следам которого двинулись такие титаны " русской идеи", как П. А. Флоренский, И. А. Ильин, А. И. Солженицын и др. И пусть измученная новой смутой Россия, вероятно, еще не скоро выберется на предложенный ими "третий путь", но завещанные К. Аксаковым идеи, базирующиеся на аристократическом благородстве, многовековой народной мудрости и православной вере, помогут ей не заблудиться в сегодняшних потемках.
Список литературы:
- Аксаков К. С. /Передовая статья/ //Молва. - 1857. - N2.
- Янов А. Л. Русская идея и 2000-й год // Нева. - 1990. - N 9. - С. 149.
- Аксаков К. С. Рабство и Свобода / Публ., вступ. заметка и прим. В. А Кошелева // Москва. - 1991. - N
- - С. 19Э.
- Там же.
- Там же.
П. И.ФЕДОРОВ,
зав. справочно-библиографическим
отделом библиотеки
Башкирского государственного
педагогического института
|
|
