|
Образы крестьян, людей из простонародья, в книге С. Т. Аксакова не привлекали внимания исследователей его творчества, очевидно из-за эпизодического введения их в канву произведений или кажущей незначительности влияния их на духовное и нравственное становление главного героя - самого автора. Возможно, накопление фактологического материала будет способствовать исправлению такого положения.
С. Т. Аксаков изображает крестьян, как и персонажи - дворян, с участием, доброжелательностью, порою с любовью, но и не приукрашивая, не скрывая недоброе, некрасивое и дурное в поступках, характерах, показывая все, как было на самом деле. Прием творческого воображения не был свойствен аксаковской писательской манере. Его более привлекали реальные обстоятельства жизни реальных людей. В этом еще раз убеждаешься, просматривая архивные документы, в частности, ревизские сказки по селам аксаковских имений, в которых встречается много имен, знакомых читателям "Семейной хроники" и "Детских годов Багрова-внука".
Большей своей частью, крестьянские персонажи аксаковских книг (всего их в дилогии насчитывается за тридцать) носят столь эпизодический характер, что автор сообщает читателю самое малое - имя или всего лишь прозвище. По этой причине трудно идентифицировать героев художественного произведения с реальными лицами.
К примеру, не может быть достаточной уверенности в том, что книжный "Филипп, старый сокольник моего отца" (Аксаков, с. 448) есть реальный "дворовый Филипп Максимов", 51-го года рождения (в 1811 г.), как явствует из ревизской сказки 1811 г. по селу Знаменскому, оно же Аксаково Бугурусланского уезда Оренбургской губернии. Или "дюжий конюх Спиридон, которого до старости звали "Спирькой" (Аксаков, с. 93) есть тот самый крестьянин Спиридон Гемеонов, 67 лет (в 1816 году), переведенный в Знаменское из д. Пестровка Стерлитамакского уезда, сведения о котором приводятся в VII ревизии 1816 года по селу Знаменскому (по книгам - Ново-Багрово). То же самое можно сказать еще об одном персонаже - "Дарье Васильевне, толстой, высокой и немолодой женщине", фигурирующей в главе "Чурасово" из "Детских годов Багрова-внука" (Аксаков, с, 470, 471). В ревизской сказке 1762 года по селу Троицкому (Чуфарово) нам встретилась крестьянская жена Дарья Васильева 39-ти лет (в 1762 году).
Далее речь пойдет только о тех аксаковских героях, в отношении которых имеется достаточно высокая уверенность в сопоставлении.
Пантелей Григорьевич. Вне всякого сомнения, записанный под номером "один" в дворовых людях в ревизской сказке (VI ревизии) по селу Знаменскому (Ново Багрово), Пантелей Григорьев 63-х лет (в 1811 г.) есть тот самый "слепой старик, поверенный Пантелей Григорьич,... знаменитый ходок по тяжебным делам и знаток в законах..." Аксаков дает довольно полную характеристику "замечательному представителю старинных слуг", который " ни за что на свете не соглашался... сесть не только при моем отце, но даже при мне, и никогда не мог я от него отбиться, чтоб он не поцеловал моей руки. И память, и дар слова были у него удивительные: года, числа указов и самые законы знал он наизусть... я охотно и часто ходил бы к нему послушать его рассказы о Москве, сопровождаемые всегда потчеванием его дочери и жены.., но старик не хотел сидеть при мне, и это обстоятельство, в соединении с потчеванием, и нравившееся моей матери, заставило меня редко посещать Пантелея Григорьевича" (Аксаков, с. 461).
Умер этот человек в том же 1811 году, о чем сообщает запись в архивном документе. Жена его в ревизской сказке не показана. Он была из мещанского сословия.
Аксаков проявляет большое уважение к усердию и таланту крестьянского парня, подробно описывая процесс превращения "круглого сироты Пантюшки" в "Пантелея Григорьича", "человек гениального в своем деле". Обращает на себя внимание отмеченный писателем "дар слова", которым обладал старый слуга. Все это дает основание говорить о немалом влиянии одаренного человека из народа на мальчика Сережу, будущего писателя.
Мы имеем возможность привести здесь родословные сведения этого аксаковского персонажа по возрастающей линии. Его отец Григорий Никитин, родился в 1724 году, умер в 1755. Мать Анн Екимова (1720-не ранее 1762) ... Дед по отцу - Никита Федоров (1669-1754). Настоящие данные приведены по найденной нам ревизской сказке (III ревизия) 1762 года по селу Троицкому, оно ж Аксаково Симбирского уезда. Все они были крестьянами, записанным за прапорщиком астраханского гарнизонного драгунского полка Степаном Михайловичем Аксаковым.
В названном документе записан и сам наш герой. "Пантелеймону Григорьеву" в 1762 году было 15 лет.
Как видим, "Пантюшка" в действительности был сиротой, правда не совсем "круглым". Отца он лишился в восьмилетнем возрасте, а мать была еще жива, когда ему было 15 лет.
Ефрем Евсеич. Образ Евсеича, любимого слуги Багрова-внука нашел отражение в аксаковедческой литературе. Отметим одну из последних работ, главу "Евсеич" в книге Гудковых "С. Т. Аксаков, семья и окружение".
В ревизской сказке (VI ревизия) 1811 года среди дворовых людей под номером "два" значатся: "Ефрем Евсеев, 52 года, Ефремов сын-Александр, вновь рожденный - 6 месяцев". Эти данные согласуются с приводимыми Гудковыми, за исключением имени Евсеича. Их вывод о том, что его звали Ефимом, не подтверждается. Об этом свидетельствует и запись в другом документе из Оренбургского архив - ревизской сказке (VII ревизия) 1816 года, в котором записан дворовый человек "Ефрем Евсеев - 56 лет, Ефрема сын Александр, 4 года, Ефрема жена Анна Николаева - 42 года, его дочь Настасья-9 лет". Ефрем - действительное имя Евсеича. Еще одним подтверждением имени любимого аксаковского дядьки служит более ранний документальный источник - ревизская сказка 1762 года по с. Троицкому (Аксаково). В ней указан сын крестьянина Евсея Ивановича (36 лет в 1762 г.) Ефрем, которому в 1762 году показан возраст 4 года. Мать Евсеича была крестьянка того же села Фекла Артемьева, 36 лет (в 1762 г.).
Таким образом, сравнивая имеющиеся сведения из выявленных источников, можно утверждать, что Ефрем Евсеич родился в 1758 или 1759 и происходил, также как Пантелей Григорьевич, из родовых аксаковских крестьян.
Кормилица Марфа Васильевна. Представляется заманчивым воспользоваться той информацией, которую дал Аксаков в "Детских годах Багрова-внука" о своей кормилице."... Нашлась для нее (Софьи Николаевны - В. Н) чудная кормилица в одной из деревушек покойного ее отца, в Касимовке. Крестьянка Марфа Васильевна соединяла в себе все качества для этой должности, каких только можно было желать, сверх того, она охотно шла в кормилицы и заранее переехала в Уфу с грудным ребенком".
Отыскался в Уфимском архиве документ 1795 года, - ревизская сказка (V ревизия) деревни Зубово Уфимского наместничества, "оной же округи". Это одна из двух подгородних деревушек - Зубовка и Касимовка, "всего сорок душ с небольшим количеством земли", в чем заключалось все состояние Николая Семеновича Зубова, деда Аксакова по матери.
В документе записана крестьянская жена Марфа Васильевна, 25 лет (1795 г.) Она была второй женой крестьянина Михаила Никитина после того, как умерла его первая жена в 1790 году. В год рождения писателя (1791) ей было 21 год. Очевидно, это и есть кормилица Сережи Аксакова, "страстно его любившая". "Она отправлялась из деревни пешком в субботу и приходила в Уфу в воскресенье; наглядевшись на меня и отдохнув, пешком же возвращалась в свою Касимовку, чтобы поспеть на барщину" (Аксаков, с. 238). В небольшом отрывке из "Детских годов Багрова-внука", носящем характер семейного предания, - искреннее и глубокое чувство признательности простой крестьянской женщине.
В отношении аксаковской кормилицы нужно отметить одно обстоятельство. Аксаков отмечал наличие у кормилицы дочери - молочной сестры. Однако, из названной ревизской сказки 1795 года не следует, что у Марфы Васильевны были дети в период с 1790 г 1795 год. Факт, требующий объяснения. Очевидно, дочь у Марф Васильевны родилась после Пятой ревизии, позднее 1795 года.
Иван Ануфриев. В письме, полученном Прасковьей Ивановной Куролесовой, где сообщалось "о тиранстве изверга", ее мужа Михайлы Максимовича Куролесова, упоминается "известный ей лакей Иван Ануфриев, который "умирает от жестоких испытаний".
По приезде встревоженной Прасковьи Ивановны в Парашино "нашла она умирающего Ануфриева. Он был очень слаб, и от него она ничего не могла узнать; но родной его брат Алексей, молодой парень, только вчера наказанный, кое-как сполз с лавки, стал на колени и рассказ; ей всю страшную повесть о брате, о себе и о других". В сноске Аксаков указал, что "Иван Ануфриев остался жив и прожил лет до пятидесяти, а брат его захилел и умер через год" (Аксаков, с. 126).
Иван Ануфриев - лицо реальное, крестьянин, "взятый из се Троицкое, Чуфарово тож», записан в числе дворовых людей ревизской сказке 1795 года по селу Надеждино (Парашино - по книге) Уфимского наместничества Белебеевской округи.
В год составления документа Ивану было 28 лет от роду. Следовательно, в момент происходящих в "Семейной хронике" событий - бесчинства, "лютости и кровопийства" Куролесова, а потом и его отравления в 1792 году крестьянами (по утвержден! К. А. Селиванова) Ивану Ануфриеву было 25 лет.
Как следует из другого архивного документа - ревизской сказки 1816 года села Знаменское (Новое Аксаково) "помещицы полковницы Евгеньи Степановны, дочери Аксаковой, а по мужу Гличининой" - Иван Ануфриев был человеком грамотным, поскольку собственноручно составил указанный документ: "руку приложил".
Иван Борисов и его жена Аксинья Степановна. Не все, и он не скрывал того, вызывало одобрение писателя Аксакова в действиях Багрова-деда. К примеру, очень жалел о том, как погрешил Степан Михайлович и сделал он чужое горе на своей радости".
Известие о предполагавшемся в скором времени рождении внука, как сильно надеялся, продолжателя древнего рода Багровых, привело Степана Михайловича в великую радость. И в "пылу такой восторженности вдруг вздумалось ему наградить свою любимую чайницу и кофейницу Аксютку, которую он бог знает, за что постоянно жаловал. Аксютка была круглая крестьянская сирота, взятая во двор на сени, с семилетнего возраста единственно потому, что ее некому было кормить. Она была очень дурна лицом: рыжая, в веснушках, с глазами неизвестного цвета и, сверх того, отвратительно неопрятна и зла». «В настоящее время Аксютке уже было далеко за тридцать лет».
А удумал Степан Михайлович наградить Аксютку сватовством: да за кого!.. «Это был двадцатичетырехлетний парень, кровь с молоком, молодец в полном смысле и ростом и дородством, сын старинного усердного слуги Бориса Петрова Хорева, умершего в пугачевщину от забот, как все думали, и сухоты при охранении порядка вверенных его управлению крестьян Нового Багрова, когда помещик бежал с семьей в Астрахань. Ивана потому звали Малышом, что у него был старший брат также Иван.
"Сыграли свадьбу. Аксютка без памяти влюбилась в красавца мужа, а Малыш возненавидел свою противную жену, которая вдобавок старше его десятью годами. «Жаль, очень жаль! - пишет Аксаков, - Погрешил Степан Михайлович...» Что же было дальше? «Аксютка ревновала с утра до вечера и также не без причины, а Малыш колотил ее с утра до вечера и также не без причины, потому что одно только полено и то не надолго, могло зажимать ей рот, унимать ее злой язык".
Так заканчивает писать невеселую, хотя рассказанную не без юмора, историю принудительной женитьбы крестьянского парня на дворовой девке, историю, как выясняется биографическую, имена действующих лиц которой - настоящие...
Читаем документальную запись, относящуюся ко времени пятнадцати-двадцати лет спустя после описываемых в «Семейной хронике! Событий. Реальное лицо - дворовой человек титулярного советника Тимофея Степановича Аксакова, записанный в ревизской сказке (VI ревизия) 1811 года по селу Знаменскому оно же Аксаково, Иван Борисов, 37 лет. У Ивана дети: Абрам, 10 лет, Василий 6 лет и Павел 3 года. В соседней строке вписан еще один Иван Борисов, тремя годами старше; в 1808 году «отдан в рекруты», - старший брат Ивана-Малыша.
В ревизской сказке (VII ревизия) 1816 года по тому же селу помимо названных детей Ивана Борисова (Малыша) указан еще и вновь рожденный «сын Сергей 3-х лет». Здесь же указана жена Ивана - Аксинья Степановна, 48-ми лет». Это весьма часто упоминаемая в «Семейной хронике» Аксютка.
Реальная Аксинья Степановна, как выясняется, была старше своего мужа Ивана на семь лет. События и жизненные обстоятельства, связанные с указанными героями и описанные на страницах аксаковской дилогии, находят документальное подтверждение.
Согласимся с Аксаковым: "Жаль, очень жаль! Погрешил Степан Михайлович..." Но, что поделаешь, как говорится, что было, то было. В полном смысле слова - было!
Мироныч. Среди крестьянских персонажей Аксакова парашинский староста Мироныч запомнился читателю прежде всего тем, что вызывал терзания души Багрова-внука при первом его посещении села Парашино (Надеждино)"... противный Мироныч", "что такое зло, Мироныч...?" и т. д.
Аксаков в книге не приводит имени старосты Мироныча. Его удалось установить из архивного дела, хранящегося в Оренбургским архиве. "Дело по обвинению земского исправника Оношки об оскорблении помещика Аксакова и нанесение увечий его крестьянам было заведено 5 сентября 1807 года по жалобе Тимофея Аксакова, направленной Оренбургскому Губернатору Г. С. Волконскому. В письме Т. Аксакова называется староста села Надеждино - Семен Миронов13. В ревизской сказке 1762 года (III ревизия) по селу Троицкое (Чуфарово) Ввального стана Симбирского уезда в крестьянах записаны: Леонтий Абрамов, вдов (31 год в 1745 г., умер в 1753 году): у него сын Мирон (29 лет в 1762 г.). У Мирона сын Семен, 5-ти лет в 1762 году. Следовательно, годом рождения Мироныча следует считать 1756 или 1757.
У Семена Мироныча был брат Иван (1 год в 1762 г.). Мать его - Меланья Афанасьевна (27 лет в 1762 г.).
Любопытно, имя деда Мироныча, Леонтия Абрамова, встретилось нам в Переписной книге Первой ревизии по селу Троицкому, Чуфарово тож синбиренина Михаила Тарасова, сына Бекетова", хранящейся в 1 Государственном архиве древних актов в Москве. Запись гласит "Абрам Трофимов, дряхл, 42 года, у него сын Леонтий, 9 лет. Указанный архивный документ не датирован. Видимо, время его составления 1723 или 1722.
В 1749 году (II ревизия) перепись проводилась в течении ряда лет, поэтому за год отсчета возраста, по нашему мнению, следует брать 1745 год. По селу Троицкому (Чуфарово) комиссара Михаила Тарасовича Бекетова записаны крестьяне Леонтий Абрамов 31 года и сын его Мирон, 12 лет - это дед и отец Мироныча. Прадед Абрам Трофимов, очевидно, к тому времени умер и в сказке не показан.
Михайлушка. "Главный управитель и поверенный бабушки Куролесовой, которого отец с матерью называли Михайлушкой, а все прочие с благоговением величали Михаилом Максимовичем..."
Биографические сведения о Михайлушке представляют интерес не только как о персонаже аксаковских произведений, а еще и потому, что он приходится дедом поэту-революционеру Михаилу Илларионовичу Михайлову ( 1829-1865).
В ревизской сказке (III ревизия) по селу Троицкому (Чуфарово), в числе крестьян описаны: Назар Игнатьев (50 пет в 1745 году, умер в 1767), у него жена Афросинья Семеновна (70 лет в 1762 г.) - это дед и бабушка Михайлушки. У них сын, четвертый, Максим (27 лет в 1762 г - в документе, несомненно, ошибочно указан возраст - 20 л.) у него жена Прасковья Тихонова - 28 лет и дети: Василий -10 пет, Михаил-5 лет.
Михаил Максимович и надеждинский староста Мироныч, как видим, были ровесниками.
В Переписной книге (I ревизия) по селу Троицкому (Чуфарово) Ввального стана Симбирского уезда указан Игнатий Юдин, 64-х лет, - это уже прадед Михайлушки.
В ревизской сказке (II ревизия) по селу Троицкому (Чуфарово) записаны дед и отец Михайлушки: Назар Игнатьев, 50-ти лет и сын его Максим, 10-ти лет.
Василий Терентьев. Во время своего первого посещения села Парашино на Багрова-внука сильно подействовала встреча со старым больным крестьянином, принужденным работать на мельнице засыпкой и названным писателем Василием Терентьевым. Мальчик даже пытался вмешаться в дела взрослых, чтобы облегчить его участь (Аксаков, с. 320).
При просмотре ревизской сказки (VI ревизия) 1811 года по селу Надеждино (Парашино по книге), где зафиксированы все крестьяне и дворовые люди за период времени с 1795 по 1811 годы, выяснилось, что человека с таким именем в ней нет26. Исходя из чего можно заключить, что имя этого персонажа является вымышленным - редкий для Аксакова случай. Но сам эпизод, видимо, имел место в реальной жизни, поскольку, описывая свой следующий приезд в Парашино, через год, Багров-внук отмечает, что отец интересовался судьбой старика. Правда, Аксаков - писатель называет его вдруг Терентием (?) (Аксаков, с. 442). Чем объяснить такую погрешность писателя? Видимо, только тем, что имя персонажа, старика засыпки, было вымышлено, потому он и не придавал ему значения. Имя старика засыпки является в этом отношении исключением, не препятствующим сделать вывод о том, что персонажи людей из народа в аксаковских книгах носят биографический характер, в их изображении писатель не изменил своему главному принципу - "писать действительность".
Сергей Тимофеевич благодарно занес на страницы своих воспоминаний, ставших классикой мемуарного жанра мирового значения, имена и факты биографий близких ему людей из низшего сословия.
Багров-внук с самого детства был хорошо знаком с крестьянским бытом, народным языком, нравами простых людей, и душевность, доброта, чуткое понимание природы, присущие зрелому Аксакову сформировались как мировоззрение писателя во многом благодаря его общению с крестьянским миром.
Все то, о чем говорилось, заставляет нас острее прочувствовать слова С. Т. Аксакова, обращенные к героям своей книги, которыми он заключил "Семейную хронику": "Прощайте мои светлые и темные образы, мои добрые и недобрые люди или лучше сказать, образы, в которых есть и светлые и темные стороны, люди, в которых есть и доброе и худое!... Могучею силою письма и печати познакомлено теперь с вами ваше потомство. Оно встретило вас с сочувствием и признало в вас братьев, когда и как бы вы ни жили, в каком бы платье ни ходили (Аксаков, с. 279-280).
"Познакомлено... с вами ваше потомство". В этих словах, не только художественная образность, но и прямой смысл.
Список литературы:
- Чванов М. А. Если не будете как дети. - М., 1990. - С. 81.
- Аксаков С. Т. Собр. соч.: В 4-х т. - М., 1956.
- ГАОО, Ф. 98, Оп. 2, Д. 87, с. 202.
- Там же Д. 178.
- РГАДА. Ф. 350, Оп. 2. Д. 3146. С.47. об.
- ГАОО. Ф. 98. Оп. 2. Д. 87 С. 202.
- ГАОО. Ф. 98. Оп.2. Д. 8178.
- РГАДА. Ф. 350. Оп.2. 3170. С. 160об.161 об.
- Гудков Г. Ф., Гудкова 3. И., С Т. Аксаков: Семья и окружение. - Уфа, 1991. - С
- ГАОО. Ф. 98. Оп. 87.
- Там же. Д. стр. 178.
- РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3170. С. 167.
- ЦГИА РБ Ф. 138. Оп. 2. Д. 61. С. 720.
- Там же. Д. 32. С. 16.
- Селиванов К. А. Литературные места Ульяновской области. - Саратов, 1969.
- ГАОО. Ф. 98. Оп. 2. Д. 87. С. 219.
- ГАОО. Ф. 98. Оп. 2. Д. 87. С. 202.
- ГАОО. Ф. 6. Оп. 2. Д. 178.
- ГАОО Ф- 6. Оп. 2. Д. 3324/е. С. 2.
- РГАДА. Ф- 350. Оп. 2. Д. 3146. П. 61 об.
- Там же. Д. 3119. С. 96.
- РГАДА. Ф- 350. Оп. 2. Д. 3121. С. 84.
- См. напр.: Машинский С. С. Т. Аксаков Жизнь и творчество.- М., 1973, - С. 486; «1 литер энциклопедия. - М., 1967, т. 4, - С. 882-883.
- РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3146. С. 55,55 об.
- там же. Д. 3119. С. 96 об.
- Там же. Д. 3121. С. 81 об.
- РГИА РБ. Ф- 138. Оп. 2. Д. 96. С. 102-122.
В.Н. Назаров
Стерлитамак, краевед
|
|
